Д. Фролов

Финские военнопленные 1941- 44 гг.

Когда я задумывал проведение этого семинара, я не ожидал, что дискуссия по этому поводу будет столь актуальна и привлечет внимание столь высокой аудитории  в Финляндии и России.

Почти вся история человечества – это история войн. Войн разных: больших и малых, справедливых и несправедливых. Но военная история – это не только дипломатические отношения и боевые операции, победы и поражения, полководцы и герои. Это еще и история военного плена. Плен – неизбежный и постоянный спутник любой войны. Все государства, ведущие боевые действия, рано или поздно в большей или меньшей степени сталкиваются с проблемой захвата, содержания и возвращения военнопленных. Не было исключением и Советское государство. За время своего существования СССР два раза вел войны со своим северным соседом – Финляндией. Можно и нужно дискутировать по вопросу о том, как называть эти войны, спорить, кто победил в них, – у каждой из сторон есть свои доводы, аргументы за и против.

В своем выступлении я хочу лишь коротко рассказать о взаимоотношениях Советского государства с финскими военнопленными – об условиях содержания в лагерях, о продовольственном снабжении и медицинском обслуживании. Но сначала -  небольшая ремарка. К 1941 году у Советского Союза уже имелся опыт содержания финских военнопленных. Более того, имелся и опыт их репатриации на родину после окончания боевых действий. Напомню, что во время Зимней войны в плен попало 883 финна. Более того, в 1939 г, в соответствии с приказом наркома внутренних дел Лаврентия Берии было создано специальное Управление по делам военнопленных и интернированных, которое отвечало за прием и содержание всех военнопленных на территории СССР.

Войну 1941-44 гг, получившую в Финляндии название «Война-продолжение», ни в Советском Союзе, ни в современной России не принято выделять в самостоятельную кампанию. Ее принято рассматривать лишь в контексте Великой Отечественной войны 1941–45 гг. Исторические события и явления войны Продолжения удалены от нас более чем на шестьдесят лет. Казалось бы, срок вполне достаточный для того, чтобы собрать информацию, получить и не спеша проанализировать все официальные документы и на этой основе представить достоверную картину произошедшего, адекватно описать действия государственных органов, руководителей государств и рядовых граждан.

Но уже первое знакомство с документами выявило, что до сих пор мы не обладаем полными знаниями о действиях властей, отвечавших за решение проблемы военнопленных; имеем довольно поверхностное представление о многих произошедших тогда событиях на фронте и в тылу, в лагерях для военнопленных, о конкретных поступках конкретных людей.

Мы сегодня , например, не знаем даже точного количества финских военнопленных в СССР. Данные об этом очень противоречивы. На основании моих исследований, я могу сказать с большей степенью уверенности, что во время войны продолжения в плен попало 3 114 военнослужащих финской армии. Однако, и по сей день мы не можем быть уверенны, что эта цифра окончательная. Но нам необходимо это знать, ведь за каждой цифрой скрывается личная трагедия, судьба конкретного человека. Плен – это не приятная во всех отношениях экскурсия по гостеприимной стране в период ее мирного процветания. В этой связи с большим сожалением хочется отметить, что Финляндия остается фактически единственной западноевропейской страной, в которой не был создан научный прект, финансируемый государством, и который изучал бы судьбу своих собственных граждан, попавших в плен.

На первом этапе Войны-продолжения (июнь 1941 – зима 1942 г.) успех был на стороне финской армии. В результате наступательных операций финские войска, помимо военных трофеев, захватили также большое количество военнопленных. За первые полгода войны было взято в плен 56 334 военнослужащих Красной армии. В советском плену в первый год находилось только 513 финских пленных.

Неудачи начального периода войны и оккупация части территории СССР сказались на положении иностранных, в том числе и финских, военнопленных в Советском Союзе. Некоторые лагеря были расформированы или переведены в другие области страны. К 1 августа 1941 года в распоряжении Управления оставалось только 3 лагеря на 8–9 тысяч человек. В 1942 году ситуация постепенно начинает меняться и в июле НКВД СССР издало приказ, в котором предписывалось создать 6 лагерей для временного содержания пленных. Для Карельского и Волховского фронтов предназначался Череповецкий лагерь в  Вологодской области, а для Северо-Западного и Ленинградского фронтов – Боровичский лагерь в Ленинградской области.

Компактно содержать финских пленных в одном лагере, как это было во время Зимней войны, было невозможно, так как в то время в СССР находилось огромное количество  военнопленных разных национальностей.  В ходе подготовки моей докторской диссертации я нашел в российских и финских архивах данные, о том, что финны прошли через более чем 50 приемных пунктов, сборных и стационарных лагерей, лагерных отделений, госпиталей и т. п. Точно определить количество мест размещения финских пленных сложно. Естественно, что основную информацию по этому вопросу я черпал из отчетов лагерей НКВД, опросов в Ханко и воспоминаний самих военнопленных. Но учет пленных в лагерях и приемных пунктах НКВД был плохим, поэтому не все финские военнопленые попадали в списки, направляемые в Управление по делам военнопленных и интернированных.

Сами же  финские военнопленные после войны на допросах в Ханко во время прохождения проверки подчас неточно и неправильно называли лагеря, где они содержались. Наиболее распространенной ошибкой было то, что финны вместо номера лагеря называли номер лагерного отделения. Кроме того, как и при записи финских имен в СССР, так и при упоминании трудных и непривычных для финнов русских географических названий вкрадывались ошибки. Так, например, в некоторых протоколах Потьма превращалась в «Botma» или «Plotma», Боровичи в «Barovets», «Barovits», «Varovits» и т.п. Подобная неверная транслитерация русских названий усложняет выяснение мест содержания и захоронения некоторых финских пленных.

На территории Советского Союза в период Войны-продолжения существовало несколько лагерей, где в разное время содержались большие группы финских военнопленных. Это Череповецкий лагерь № 158 (Вологодская область), Спасо-Заводской лагерь № 99 (Карагандинская область), Монетно-Лосиновский лагерь № 84 (Свердловская область, а с 1943 – Асбестовский лагерь), Оранский лагерь № 74 (Горьковская область), Темниковский лагерь № 58 (Мордовия, станция Потьма) и другие. В моем распоряжении имеется информация по крайней мере о 24 лагерях, где во время Войны-продолжения находились финны.

Во время войны Продолжения, впрочем, как и в период Зимней кампании, финские пленные, как правило, размещались в уже приспособленных для этой цели местах – монастырях, трудовых и исправительных колониях НКВД и т. п. Им, в отличие от военнопленных Вермахта, не приходилось строить новые лагеря при полном отсутствии готовой инфраструктуры. Впрочем, для финнов власти не выбирали подходящие природно-климатические условия содержания. Финские пленные находились в лагерях не только в северных и северо-западных районах СССР, но и в средней полосе, на юге и в Казахстане. Для сравнения отмечу, что уже с 1943 года начался перевод военнопленных в другие лагеря, в более подходящие для их национальностей климатические условия. Например, итальянских пленных перевели из северных районов Казахстана на юг и в Узбекистан, французов отправили в Тамбов.

Несмотря на то, что Советский Союз уже имел опыт содержания военнопленных на своей территории органы Управления по делам военнопленных на практике оказались не готовы к приему даже незначительного количества пленных. Уже в августе 1941 года Берия подписал приказ, в котором отмечалось плохое состояние дел в Темниковском лагере. В ходе проверки были обнаружены грубые нарушения в охране, размещении и дисциплине. В результате Темниковский и Вологодский лагеря были расформированы, а пленных был разделили на две категории: офицерский и сержантский состав направили в Елабужский лагерь НКВД (Татарстан), а рядовой состав разместили в Карагандинском трудовом лагере. Всех поступавших пленных второй категории предписывалось направлять туда. И именно там содержалась основная масса финнов первого периода войны.

Аналогичные проверки были проведены и в других лагерях. Но несмотря на приказ Берии, спустя полгода после начала войны состояние дисциплины в некоторых лагерях продолжало оставаться неблагополучным. Так, например, после посещения лагеря для финских пленных в местечке «Сухое»[1] (Карелия) в январе 1942 года выяснилось, что: «...Военнопленные размещены в центре села в двух домах. Охраны, по существу, никакой нет. В ночное время в домах выделяется дежурный из самих военнопленных, который и несет охрану. Выделенный курсант из спецшколы ЦК КП(б) тов. Волков для охраны и дополнительно посланный тов. Вийри ... по существу никакой роли в охране не играют. Сами они в ночное время спят вместе с военнопленными. 15-го декабря 1941 г. в 1 час дня ... на месте т. Волкова не было, уходил в село. Оружие – винтовка, патроны, гранаты – оставлены на временное хранение военнопленным...

...До последнего времени никакой дисциплины, по существу, не было, военнопленных можно одних было видеть в клубе и других местах без охраны».

Впрочем, как во время Зимней войны, так и во время Войны-продолжения финские военнопленные не допускали серьезных нарушений внутреннего распорядка в лагерях. Так, у меня есть информация только об одном побеге из лагеря, тогда как немецкими военнопленными за время войны был совершен 301 побег. (Для сравнения, около 700 советских пленных совершили побеги из лагерей в Финляндии). В отчете начальнику лагеря № 158 отмечено, что в октябре 1944 г. военнопленный финской армии Vaino Henrik Rytkönen, «будучи совершенно в ненормальном состоянии, перелез через проволочное заграждение и из зоны лагеря совершил побег, но через 3 часа был задержан силами оперативной группы». Это, впрочем, не повлияло на его дальнейшую судьбу, и он вернулся на родину в 1944 г.

Естественно, что нарушений распорядка лагерной жизни и правонарушений избежать невозможно, но сводились они в основном к краже продуктов питания иодежды, что вполне объяснимо в условиях плена. Действительно, стремление получить лишний кусок хлеба, а значит – выжить, иногда толкало военнопленных на такие поступки, которые они вряд ли совершили бы в нормальных условиях.

Потеря значительной территории СССР в 1941 году и в первую очередь регионов, снабжавших страну продовольствием, привела к снижению норм питания как среди гражданского населения СССР, так и среди пленных. Уже 6 августа 1941 года были введены новые нормы продовольственного снабжения пленных и интернированных. По сравнению с Зимней войной, количество хлеба, выдаваемого пленным, сокращалось с 800 до 400 г в сутки. Мясо из рациона исчезло совсем.

На приемных пунктах были еще более низкие нормы продовольственного обеспечения военнопленных, чем в стационарных лагерях. Это объяснялось тем, что пленные на примных пунктах не работали и к тому же находились там совсем недолго – не более 5 дней.

О медицинском обслуживании финских военнопленных в госпиталях во время войны Продолжения существует противоречивая информация. Многие финские пленные, побывавшие в советских госпиталях, отмечали хороший больничный уход. Так, например, рядовой Тойво Холаппа, попавший в результате ранения в плен в декабре 1942 года, говорил, что медицинская помощь ему оказывалась такая же, как и русским раненым и больным солдатам. Аналогичное мнение высказывалось и о медицинском обслуживании в лагерных лазаретах. Капрал Лаури Юссила отмечал, что в госпитале лагеря № 158 уход за больными был очень хорошим. Больным выдавали дополнительное питание. Большое количество таких свидетельств публиковалось в газете «Sotilaan Ääni». Можно по разному относиться к публиковавшимся в ней статьям. Вполне понятно, что практически все из них были пропагандистского толка. Но все-таки какая-то доля правды в этих заметках была. Хороший уход за ранеными и больными отмечали сами бывшие финские пленные на допросах в Ханко после возвращения на родину. Так, рядовой Пентти Ала-Ниссиля показывал на допросе, что он пробыл в больнице Волосовского лагеря три недели с диагнозом «дизентерия». При этом он отмечал хороший уход и питание. И таких высказываний было немало.  

 Впрочем, были и другие свидетельства. Вернувшиеся из советского плена финны рассказывали, что больным в госпиталях помощи никакой не оказывали, раненые часто умирали. Правда, стоит отметить, что эти заявления, количество которых огромно, сделаны во время допросов. Следует учитывать морально-психологическое состояние самих военнопленных: многие из них старались создать о себе благоприятное впечатление и давать «нужные» показания следователям. Например, бывший военнопленный Франс Ахо на допросе в Ханко рассказывал: «Раненых финнов разместили в трехэтажном здании здании больницы в Ленинграде. Медицинское обслуживание и питание было плохим. У многих были гноящиеся раны, но бинты не меняли. У многих заводились в ранах черви. Через три недели всех финнов, находящихся в той больнице, отправили в госпиталь города Гатчины. Условия там были намного лучше. Уход был лучше, а еда значительно сытнее. Но из-за скудного питания раны плохо заживали».

По всем данным Управления во время Войны-продолжения медицинская помощь финским военнопленным оказывалась наравне с ранеными солдатами Красной Армии. К отрицательным моментам стоит отнести недостаточную квалификацию медицинского персонала, нехватку медикаментов и перевязочных средств, что вполне объяснимо трудностями в Советском Союзе во время Войны-продолжения. Постоянно возрастающий приток пленных, особенно начиная с 1942 года, усложнил задачи, стоявшие перед медицинскими службами приемных пунктов и лагерей. Поступавшие в лагеря военнопленные нередко были ослаблены физически. В самих же лагерях катастрофически не хватало витаминных препаратов, в первую очередь никотиновой кислоты и дрожжей для лечения пеллагры. Нередко был дефицит вакцин против дифтерии и дизентерии. С питанием военнопленных в госпиталях дело обстояло также не лучшим образом.

Все эти недостатки и тяжелый физический труд серьезно  влияли на смертность финских военнопленных. По моим данным финские пленные во время Войны-продолжения в основном умирали от дистрофии, дизентерии, пеллагры, дифтерии, то есть в основном от болезней, спровоцированных недостаточным и некачественным питанием. Таким образом, можно поставить под серьезное сомнение высказывание Владимира Галицкого, утверждавшего, что смерность финских пленных в СССР в 1941–44 гг. не была связана с недостаточным питанием. Впрочем, и сами работники медицинского отдела УПВИ в своих отчетах отмечали, что 60% всех смертей в лагерях УПВИ были от дистрофии.

Смертность финских военнопленных в СССР во время Войны-продолжения составила 32%, (для сравнения: в Финляндии умерло 29,1% от общего количества советских пленных, а в Германии – 57%). Чрезвычайно важно иметь в виду, что наша база данных финских военнопленных учитывает скончавшихся в лагерях и госпиталях финских пленных, умерших от ран непосредственно после захвата и растрелянных при пленении, во время транспортировки на сборные пункты. А в списки умерших советских военнопленных в Финляндии вошли только те, кто умер в лагерях и госпиталях на территории страны, т. е. только официально зарегистрированные и учтенные военнопленные.

Расстрелы военнопленных наиболее характерны для лета 1944, т.е, наступления Красной армии. Есть и упоминания о периоде Позиционной войны 1942-44 гг. Анализ приказов и распоряжений Штаб партизанского движения Карельского фронта показывает что во время войны партизанские отряды получали приказы уничтожать пленных после получения от них необходимой информации. Впрочем, такие распоряжения отдавались не всегда - часто в приказах Штаба строго указывалось на необходимость захвата и, что немаловажно, доставки в тыл военнопленных финской армии. Нередко и сами партизаны нарушали отданные им распоряжения и выводили в тыл солдат финской армии, проходя с боями многие километры.

Однако и в протоколах допросов финских военнопленных можно данные о расстрелах советских пленных финскими солдатами в тылу Красной армии. В качестве примера приведу выдержку из протокола допроса военнопленного Вилхо Матсинена[2], солдата диверсионно-разведывательного батальона Генерального штаба финской армии: «Поход – январь 1944 года... Если пленные будут иметь лыжи – привести их с собой, в обратном случае допросить и уничтожить на месте».

Вторая мировая война была отнюдь не малым локальным конфликтом, при котором можно было – да и то с трудом – выполнять в полном объеме требования Гаагской и Женевской конвенций. Нарушения международного права допускали все страны, вовлеченные в войну. Ни СССР, ни Финляндия, ни Германия, ни Великобритания, ни США не были исключением. Расстрелы военнопленных были, как ни цинично это звучит, довольно «обыденным явлением» во время войны. Все воюющие страны сталкивались с этим.

На основании имеющихся в монем распоряжении цифр о смертности финских пленных, я пришел к выводу, что наиболее тяжелыми для военнопленных периодами были 1942 год и осень 1944 года. В первом случае увеличение процента смертности связано с общим ухудшением продовольственного положения в СССР и вызванного этим уменьшением пайков военнопленных. Во втором случае, т. е. осенью 1944 года, из-за переподчинения ведомств, снабжавших медикаментами Череповецкий лагерь № 158, где сконцентрировали финнов перед возвращением на родину, сложилась критическая ситуация с вакцинами и сыворотками против дизентерии и дифтерии. Учитывая, что пленные были ослаблены постоянным недоеданием, становится понятным, почему процент заболевших и умерших среди них значительно вырос. Таким образом, в Советском Союзе во время Войны-продолжения скончались, с учетом расстрелянных в момент пленения, 997 финских военнопленных.

Недостатки в медицинском обслуживании военнопленных во время Войны-продолжения учитывались руководством Управления по делам военнопленных. По мере своих сил и возможностей санитарный отдел старался исправить сложившуюся ситуацию. Забота о здоровье пленных во многом была связана и с необходимостью использования их на физических работах. Для восстановления физического состояния и скорейшего возвращение в ряды трудоспособных в лагерях создавались специальные оздоровительные команды. Таким образом, Управление старалось прилагать максимум усилий для того, чтобы улучшить физическое состояние пленных, в том числе и финских, и не допустить высокой смертности.

Во время Войны-продолжения ситуация, в отличие от Зимней кампании, советский народ чувствовал себя жертвой агрессии со стороны Финляндии, вступившей в коалицию с Германией. Более того, если во время Зимней войны, когда симпатии Запада были на стороне Финляндии, то во время Войны-продолжения ситуация изменилась. Участие в войне на стороне Германии осложняло международное положение страны. Великобритания вступила в войну против Финляндии и даже была готова в случае необходимости применить химическое оружие против финнов. Но все равно, в советской пропаганде, направленной на все население Советского Союза, не был создан образ финна как главного врага. Да – враг, но враг второстепенный, ничем не отличающийся от итальянцев, румын или венгров. Только в Карелии и Ленинграде (т. е. в оккупированных и близких к линии фронта районах, где действовали финские войска) у населения было сформировано такое представление о финнах. Отсюда и известные нам случаи проявления жестокости к пленным. В тылу отношение к ним было более лояльным.

В отличие от СССР, где настроения родственников и друзей в тылу нередко влияли на сдачу в плен и поведение в плену, Финляндия не столкнулась с такой проблемой в больших масштабах. Конечно были и исключения – перебежчики, т. е. люди, которые имели цель, желание и вынашивали планы перехода на сторону противника. На основании всех изученных мною источников можно сделать вывод, что настроения гражданского населения и его отношение к событиям Войны-продолжения никак не влияли на решение военнослужащих финской армии сдаться в плен. Ни в одном из имеющихся в моем распоряжении протоколов допросов финских военнопленных нет даже намека на то, что кто-либо из них сдался в плен под влиянием этих обстоятельств. Дезертирство – да, уклонение от службы в армии – да, но сдача в плен – нет. В этом, пожалуй, заключалось существенное различие между отношением к войне в СССР и Финляндии.

В заключение я хочу отметить, ряд особенностей. Хотя во время Великой Отечественной войны финские пленные не выделялись в «специальную привелегированную группу по национальному признаку» (такого просто не могло быть в СССР, т.к. по советскому законодательству ВСЕ военнопленные были равны в своих правах, несмотря на национальность), именно финны не подвергались таким притеснениям, как были в отношении немцев.

Во-первых, в Советском Союзе не было написано ни одного стихотворения или песни, которая бы на полуофициальном уровне призывала население убивать финнов, как это было в стихотворении известного советского поэта Ильи Эренбурга «Убей немца», где  говорилось, что надо уничтожать немцев везде и всегда.

Во-вторых, в отличие от немецких военнопленных, финнам не приходилось строить лагеря в открытом поле, при полном отсутствии инфраструктуры.

В-третьих, финские военнопленные НИКОГДА не были вынуждены идти пешком от железнодорожной станции до лагеря 200-250 км практически без еды, как это делали немцы. Подобные факты были настолько вопиющи и часты, что даже Лаврентий Берия был вынужден обратить на это внимание и издать соответствующий приказ, запрещающий подобные действия в отношении немцев и австрийцев.

В-четвертых, финских военнопленных не расстреливали как немцев, при выводе советских войск из Эстонии в 1941 г (наоборот, их эвакуировали в Россию) или как поляков, немцев и советских заключенных при отступлении из Западной Украины и Белоруссии.  Это, по моему мнению, было связано с тем, что  финских военнопленных было сравнительно мало, особенно в самом начале войны и они представляли определенную ценность. Напомню, что в советском плену находилось около 2,5 миллионов немцев. Финны же занимали лишь 11 место по количеству попавших в плен (около 3 тысяч). 

            И последнее, самое главное и важное, характерное только для финских военнопленных, отличее. Финские пленные содержались в лагерях Управления по делам военнопленных относительно короткое время. В отличие от немецких, австрийских, итальянских, румынских военнопленных значительная часть финнов вернулась домой уже в ноябре-декабре 1944 г, это при том, что основная масса попала в плен в период летнего наступления Красной армии 1944 г. Другие военнопленные находились в СССР вплоть до 1955 г. Т.е., Финляндия была единственной страной, в отношении которой СССР полностью придерживался положений Гаагской и Женевской конвенций в части скорейшей репатриации пленных после окончания боевых действий.

    Несмотря на все проблемы и недостатки в содержании финских пленных СССР, . о целенаправленной политике геноцида в отношении финских военнопленных говорить нельзя. Советское государство старалось и многое сделало для того, чтобы не усугублять чрезвычайно трудное положение, в которое попали военнопленные в ходе невиданной по проявлениям жестокости, зла и насилия Второй мировой войны